про нас контакти наші автори листування

Інтернет-часопис про культуру

10 березня, 2016
Головна Афіша Арт Книжки Кіно та театр Музика Цікаве


анонсы статей

MADE IN BAVARIA

Все киевляне, интересующиеся немецким кино, в конце апреля могли наведаться в кинотеатр «Кинопанорама» на Фестиваль «Візії та імпровізації. Кіно і джаз «Made in Bavaria». Главным событием Фестиваля был фильм "Софи Шоль: последние дни".

полный текст здесь

"ВЕСЬ ЭТОТ МАСКЕРАД…"

Из всех существующих на сегодняшний день подходов к трактовке «Маскарада» — мелодрама, романтическая или социальная трагедия, психологическая драма, символистская пьеса — постановщики выбрали последний.
полный текст здесь

ПІД МАСКОЮ ЛЕГКОГО ЖАНРУ

Нові чеські кінематографісти охоче використовують уявлення глядачів про чеське кіно як про добру розвагу в якості маски для того, щоб мати можливість поговорити на серйозні теми.

полный текст здесь

Культурный тренажер. Интернет-журнал о культуре / Кино и театр / Варел ЛОЗОВОЙ. Влад Цепеш по прозвищу «Дракула». Литература, кино и исторические реалии ВЛАД ЦЕПЕШ ПО ПРОЗВИЩУ "ДРАКУЛА"
Литература, кино и исторические реалии

Представляете — вампир-номер-один не пил крови! Так или иначе, и каким абсурдным не показалось бы подобное утверждение, но исторический Дракула действительно крови не пил. Увы, доминирует презумпция невиновности.

полный текст здесь

Культурный тренажер. Интернет-журнал о культуре / Кино и театр / Ганна Черненко. Вертикаль часу ВЕРТИКАЛЬ ЧАСУ

Юрій Косін не просто вміє вибрати вдалий ракурс миті, що запам’ятовується. Фотограф розкриває її багатовимірність. Спробу проникнути в зміст людини-Косіна зробив режисер Артем Сенчило, знявши фільм «Юрій Косін. Архітектор миті».

полный текст здесь

Культурный тренажер. Интернет-журнал о культуре / Кино и театр / Полина АКУЛОВА. Право на право ПРАВО НА ПРАВО

C 29 марта по 3 апреля в Киеве прошел второй международный фестиваль «Дни документального кино о правах человека «Украинский контекст».
полный текст здесь

ИДЕЯ НЕИГРОВОГО КИНО

"Неигровые" фильмы Виталия Манского "Частные хроники" и "Бродвей. Черное море" можно назвать "аллегорическим". Игра актера уже не мешает режиссеру проводить свою линию. Высказывать свои идеи, выражать свою позицию.

полный текст здесь

архив статей о кино и театре

можна подивитися тут



Повна карта розділів:
Арт: 1 2
Книжки: 1 2 3 4 5 6 7
Кіно та театр: 1 2 3 4 5
Музика: 1
Цікаве: 1
Культурный тренажер. Интернет-журнал о культуре / Кино и театр / Ярослава ВАНЕЧКА. Отец и сын, или Все его сыновья Отец и сын, или Все его сыновья
Размышления у театрального подъезда

Ярослава ВАНЕЧКА, Киев.
Апрель 09, 2005 г., суббота.

Афиша

Приблизительно полтора года назад я шла на «Варшавскую мелодию-2» в театр им.Франко со смешанными чувствами. С одной стороны, постановка давала возможность прочувствовать атмосферу легендарного спектакля, на который в свое время по несколько раз «бегала» моя мама. С другой — это заведомо был эксперимент: войти в одну и ту же реку дважды — задача, согласитесь, не простая. На афише Ада Роговцева с дочерью, в профиль, вглядывались друг в друга. Но вглядывались они, очевидно не только перед объективами фотокамер, но и в жизни, и в творчестве, потому что спектакль получился очень глубоким, сильным, емким — и по замыслу, и в воплощении.

27 марта 2005 года на сцене Национального академического театра русской драмы им.Леси Украинки состоялась премьера — «Количество. Все его сыновья», по пьесе английского драматурга Кэрил Черчилл. Первое впечатление от афиши и программки — дежа вю. Анатолий и Георгий Хостикоевы, в профиль… вглядываются друг в друга. В творческих семьях сейчас принято — делить пространство не только домашнее, но и сценическое. И надо сказать, и у отцов, и у детей это хорошо получается.

Пьеса

Мы уже привыкли к тому, говорится в одной из рецензий на постановку «Количества» во МХАТе, что на протяжении всего спектакля ничего не делаешь — только вслушиваешься в текст, думаешь, напрягаешься. От себя мне придется добавить, что текст этот от начала и до конца приблизительно такой:
— Ну, да, конечно… Хотя, ты же понимаешь…Нет, я не думал…
— Не думал?
— Ну да… Да нет же… Ну, конечно же, нет…
Безусловно, я не цитирую, но и, честное слово, не преувеличиваю. Все, что происходит в пьесе, происходит за сценой. Зритель предоставлен самому себе. Никто ему ничего не покажет и не расскажет. Собственно, зрителю этому только и остается, что вылавливать крупицы содержания из этих бесконечных «ну», «нет», «да, но нет». Хорошо только, что и «вылавливать» особо нечего. Для того чтобы пересказать сюжет, необходима минута — не больше.

Итак, Предыстория: некий Солтер (Хостикоев-старший) в свое время решил начать новую жизнь, сбросив с себя «груз прожитых лет». Способ при этом он выбрал более чем «оригинальный» — избавиться от сына, который ему не нравился, заказав себе точно такого же. Любой здравомыслящий человек скажет на это или подумает, что уже тогда дядя был «с приветом», и ничего путного из его затеи выйти не могло. Вот, с того, что вышло, и начинается История… Гениальные, но, по всей видимости, не очень порядочные ученые, затеявшие много лет назад эксперимент с клонированием, сделали не одну копию, а целых двадцать (не всех, только некоторых из них довелось сыграть Георгию Хостикоеву). Понятное дело, никому из всей этой теперь уже многодетной семьи сложившаяся ситуация не пришлась по душе. И больше всех, конечно же, досталось папаше Солтеру, которому в ходе пьесы приходится разбираться не только с душевными переживаниями своих чад, но и с их порой непонятными, а порой и страшными поступками.

Самое важное, что можно сказать о драме миссис Черчилл, заключается в следующем: пересказывать нечего, задуматься, к счастью, есть над чем. Это пьеса об отцах и детях; о суперпопулярной сейчас проблеме клонирования; о неповторимости каждой человеческой личности; о том, позволено ли человеку «переписывать» жизнь набело, не задумываясь об окружающих людях; о тайнах человеческой психики; о способности быть любящим и любимым; об ответственности за свои поступки, груз которой ложится на плечи близких и родных; а может быть, и о Боге, и всех его сыновьях… Перечислять можно до бесконечности, текст действительно получился многоплановым, полифоничным. Каждый найдет в нем то, что близко, что пережито, прочувствовано. И вот тут понимаешь, перед каким непростым выбором стояли режиссер и постановщик спектакля…

Постановка (начало)

Из всей сумятицы одолевающих читателя пьесы чувств и мыслей режиссеру и постановщику необходимо было все-таки выбрать что-то самое важное, сфокусировать внимание зрителя на чем-то одном, наиболее существенном — расставить акценты, так сказать.

Что получилось? — С моей точки зрения, получилось здорово. Виталий Малахов и Федор Солонецкий из довольно-таки жесткого, противоречивого материала создали очень лиричную, проникновенную пьесу об умении быть счастливым, а также — повторяю, мне так показалось, я не настаиваю на своем «прочтении» — об от природы счастливых и несчастных людях.

На сцене, на переднем плане ее, воссоздан интерьер довольно-таки убого обставленной комнаты. В глубине — окно. Как я уже говорила, все, что происходило с Солтером и его сыновьями ранее, и то, что происходит сейчас, — мы этого не видим, все это совершается где-то там, за этим окном, в «большом мире», которого герои, по всей видимости, боятся. Зритель вместе с действующими лицами драмы как будто загнан в эту же комнату, он стиснут ею. Перед ним не стыдно раздеться (ширма, за которой переодевается Бернард, сын Солтера, отгораживает его от пространства сцены, но не от зала), обнажить все эти «да», «нет», «ну» и «конечно» своего подсознания, но его нельзя пропустить вовне.

Единственное, что снимает напряжение и как бы прокладывает мостик между двумя мирами, — это одинокий лучик, проникающий в глубину темной комнаты с улицы (именно такой «заставкой» завершается каждый эпизод пьесы). Он «бродит» по комнате, натыкается на различные предметы, играет, ему забавно. Ему нет дела до этих людей, живущих в этой комнате, до их переживаний. Он не видит ни в чем безысходности, и ему даже плевать на то, что кто-то кого-то убил, да и сам потом… И благодаря этому лучику мы вдруг понимаем, что тому, другому миру за окном тоже ни до чего нет дела. Ему тоже, может быть, просто забавно. Природа, так сказать, «не знает о былом, ей чужды…» Ей многое чуждо…

Вот именно это и пытается объяснить папочке третий из его сыновей. Приближается финал пьесы, а вместе с ним и, я так думаю, кульминация.

К тому времени, когда на сцене появляется Бернард 3-й, Солтер потерял уже двоих из своих детей. Но он по-прежнему пребывает в добровольном заключении в четырех стенах своего жилища. Ничему он не научился. Всю жизнь потратил на решение одной проблемы. И вот приходит еще одна его молодая «копия» и рассказывает ему о своей семье, о прогулках в парке, об учениках в школе, о том… что проблемы-то никакой и нет. Звучит уже знакомая зрителю по предыдущим «заставкам» музыка, появляется ли луч — не помню, но важно не это. Важно, что герои идут к окну, и… ничего не происходит, потому что в действие втискивается еще один персонаж, не предусмотренный, к сожалению, режиссером, —

Зритель

Если коротко — зритель хлопает, и хлопает не очень вовремя. Не вовремя потому, что Бернард с Солтером не подошли еще к окну, потому что звучит еще музыка, потому что немолодой уже, переживший многое человек получил шанс посмотреть на мир так, как никогда еще не смотрел, и спектакль еще не закончен…

Постановка (окончание)

…он продолжается для тех, кто успел его прочувствовать, уловить его ритм, «тональность». Он продолжается даже тогда, когда артисты уже ушли, и зал опустел. Он продолжается в гардеробе.

Вешалка

В наши дни фраза о том, что театр, мол, начинается с вешалки, приобретает, мне кажется, какой-то новый смысл. И «Количество» яркое тому подтверждение. Этот спектакль не захватывает мгновенно, «сейчас», в ходе действия. Он, если можно так выразиться, пролонгированного действия. На протяжении двух часов зал вслушивается в текст — кто-то сопереживает, кто-то оценивает актерские и режиссерские находки, кто-то вдумывается, кто-то откровенно скучает. Но настоящая, полноценная жизнь для такого спектакля начинается только тогда, когда народ уже выкатился из зала, оделся в свои пальто и куртки, вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха, перестал существовать как зритель, смешался в толпе. Вот тогда пьеса и наваливается на него всем своим грузом, со всеми своими бесконечными вопросами, не имеющими, к сожалению или к счастью, единственно правильных ответов…

P.S. Актеры

Раздел в этой статье, как говаривал один из моих преподавателей, последний по счету, но не по важности.

Солтер на сцене театра русской драмы не выглядит спятившим на почве клонирования экспериментатором, он не одержим жаждой совершенства, ради чего ломает судьбы близких (именно таким, судя по одной из рецензий, увидели его во МХАТе), он… неудачник, во многом эгоист, без меры запутавшийся человек. Никакой эволюции, ну, вплоть до финала, характер этот не претерпевает, и Анатолий Хостикоев был убедителен ровно настолько, насколько ему позволил это сделать сценарий.

У Хостикоева-младшего задача была посложнее. Всех «сыновей» Солтера мы увидели абсолютно разными и в то же время — чем-то неуловимо похожими друг на друга. И не в меру экзальтированный папенькин сынок; и выброшенный когда-то этим папенькой, заикающийся маньяк, страшный как в своей жестокости, так и в стремлении обрести наконец отцовскую любовь; и вечный романтик и оптимист, на которых, как известно держится земля, — все они ведь дети одного отца. Георгию очень, ну просто очень удалась эта роль. Он создал три ярких, запоминающихся образа, за что ему хочется сказать просто большое человеческое спасибо.
© 2005–2016. kut.org.ua
Інтернет-часопис про культуру
Усі права застережено
Редакція може не поділяти думки авторів.
При використанні наших матеріалів посилання на інтернет-часопис "kut.org.ua" обов'язкове
Скринька для листування: text@kut.org.ua